(А рожь etc.) Эта подборка, из всех иллюстраций к антологии “РУССКАЯ ПОЭЗИЯ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА. 1890-1917”, пожалуй, самая унылая — почти исключительно стихи крестьянских и рабочих поэтов, с несколькими исключениями либо сословными, либо, как в случае с Есениным, сущностными: ну да, вроде крестьянский поэт, но масштаб делает все эти привязки бессмысленными. Тут есть очень советские по духу стихотворения (“Гребцы” Самобытника) — действительно некоторые из этих поэтов стали вполне советскими, взять хоть Демьяна Бедного. Есть мрачно-крестьянские (“Черный знак” Карпова), есть радостно-крестьянские (“Лада в поле” Клычкова); есть мрачно-пролетарские (“Трубит заводская сирена” Герасимова), есть радостно-пролетарские (“Гудки” Алексея Гастева — интересные также тем, что это редкий для эпохи, а уж тем более для крестьянской или рабочей поэзии, натуральный, без оговорок, верлибр). Есть несколько стихотворений о травме чужбины, очень понятные ровно (плюс-минус, иногда почти точно) через сто лет — “План города Санкт-Петербурга” Агнивцева, “Шуршит ледок” Потемкина и, в меньшей степени, “На чужбине невеселой” Ширяевца. Есть трогательный и немножко нелепый эксперимент Радимова — простейшая бытовая сельская зарисовка, написанная элегическим дистихом (“Свиной Хлев”). Есть избыточно длинное стихотворение Горного про то, как все детали декадентской эпохи уже достали (кстати, про жаргон — там есть смешное употребление слова “валите”, но, кажется, не в том смысле, как мы обычно говорим сейчас) и надо сбежать в провинцию с непритязательной спутницей. Пожалуй, больше всего отзывается в сердце именно сейчас стихотворение Саши Черного — где, как нередко у него, за шуточками и прибауточками скрывается нетривиальная эмоция; она с одной стороны примыкает к известному кушнеровскому “Времена не выбирают” — мы, мол, жалуемся на нынешние времена, но в прежних нас бы просто не было (Гаспаров: “Существует ли прогресс? Конечно; только благодаря прогрессу мы с вами и разговариваем: тысячу лет назад мы бы оба умерли во младенчестве”); а потом он подспудно выворачивает к “да, все так, но ааааааААААААА!!!” 1496. Николай Клюев. Есть горькая супесь, глухой чернозем [1916] 1497. Сергей Есени