Эм с силой толкнула стоявший неподалеку столик, и он опрокинулся. Ну вот, теперь можно подниматься! Она выпрямилась в полный рост, убедившись, что серьезных повреждений не получила. Обернувшись, она увидела в разбитом окне Пикеринга: скривившись от злобы, тот размахивал ножом. — Стой! — заорал он. — Стой на месте, не смей убегать!

За окном дождь полил как из ведра. Вероятно, Всевышний спустил воду в собственном унитазе. — Кто может догадаться, что ты здесь? — Очень многие, — без колебаний ответила Эмили.

— Пап, со мной все нормально. Я в отеле «Моррис», потому что, кажется, ушла от Генри. — Навсегда, или это пробный шар? — уточнил отец. Ни капли удивления в голосе: он воспринимал новости спокойно, что очень нравилось Эмили. Рев моторов стал тише, а потом заглох, Эмили представила, как папа входит в кабинет, закрывает дверь и, вероятно, берет ее портрет с заваленного всяким хламом стола. — Трудно сказать, но пока возвращаться не думаю. — Из-за чего поссорились? — Из-за бега.

Не успели масляные лампы потухнуть, как в каждой комнате ярче, чем дрова в камине, вспыхнул и разгорелся страх. Элис чувствовала, как он призрачным светом пылает на ее щеках. При свете этого ужаса, горевшего на ее челе, она могла бы читать книги. По всей видимости, оставалось только одно. Четверо людей, все вместе, каждый в своей комнате, одинаково бросились к своим дверям и начали ковыряться в замках, задвигать щеколды, накидывать цепочки, поворачивать ключи! — Я в безопасности! — кричали...

Положил цыган мертвую девушку на свой тарантас и уехал. Целый день увозил он ее подальше от табора, а как настала ночь, ожила цыганка, встала: — Куда ты меня везешь? Ты с ума сошел!

Зашевелился мертвец: то ногой, то рукой поведет. А потом с лавки как встал и пошел, дверь отворил. И нашло мертвецов полным-полна изба. Окружили печь, кличут царевну: — Вылезай, вылезай — будем пир пировать!

— Я самый старший Кривой из Этне-даля, — с гордостью сказал тролль. По его голосу Пер Гюнт сообразил, где голова этого тролля, и не мешкая выстрелил ему в лоб три раза. — Стреляй ещё раз, — захрипел тролль.

Я пошел на огонь и, подойдя к нему, вдруг увидел, что это дворец, и ворота его из желтой меди, и когда над ними засияло солнце, дворец засветился издали, и казалось, что это огонь. И я обрадовался, увидя его, и сел напротив ворот; и не успел я усесться, как появилось десять юношей, одетых в роскошные платья, и с ними глубокий старик, но только юноши были кривые на правый глаз. Я подивился их виду и тому, что они одинаково кривы, а юноши, увидя меня, пожелали мне мира и спросили меня, ...

Тут лев разинул пасть и ринулся на девушку, но она поспешно взяла волосок из своих волос и потрясла его в руке и пошевелила над ним губами, и волос превратился в острый меч, и она ударила им льва, и он разделился на две части. И голова его превратилась в скорпиона, а женщина обратилась в большую змею и ринулась на этого проклятого, который имел вид скорпиона, и между ними завязался жестокий бой.

С того времени я сделался обезьяной столетнего возраста. И, увидев себя в этом гадком образе, я заплакал о самом себе, но был стоек против несправедливости судьбы, ибо знал, что время не благоволит никому.

Девушка взглянула на меня и сказала:"Ты кто будешь: человек или джин?""Человек", — сказал я, и она спросила: "А кто привел тебя в это место, где я провела уже двадцать пять лет и никогда не видала человека?"

И я взял женщину и отправился и пришел к гробнице вместе с нею, и когда мы уселись, пришел сын моего дяди, и у него была чашка с водой и мешок, где был цемент и кирка. И он взял кирку и, подойдя к одной могиле, вскрыл ее и перенес камни в сторону, а потом он стал рыть киркой землю в гробнице и открыл плиту из железа величиной с маленькую дверь и поднял ее, и под ней обнаружилась сводчатая лестница.

Носильщик поднялся и увидел на двери надпись золотыми чернилами: Кто станет говорить о том, что его не касается, услышит то, что ему не понравится.

И женщина взяла чашу и выпила ее и сошла с ложа к своей сестре, и они не переставали (и носильщик меж ними) пить, плясать и смеяться и петь и произносить стихи и строфы, и носильщик стал с ними возиться, целоваться, и кусаться, и гладил, и щипал, и хватал, и повесничал, а они — одна его покормит, другая ударит, та даст пощечину, а эта поднесет ему цветы.

Светлый месяц катился по тёмно-синему небу и отсвечивал бледно-жёлтые лучи свои на богатырских доспехах Кончиславовых. Витязь думал крепкую думу.

И пришёл к нему демон, и не найдя кровавой жертвы, разгневался на мага.

В сертанах Сан-Висенте, протянувшихся близ реки Арагуая, есть гора по имени Морсего, что означает «Летучая мышь». В той горе есть огромная пещера с низким входом и с узким отверстием у самого свода, похожим на оконце. Там в незапамятные времена жили Купе-Диеб — существа с телом человека и с крыльями летучей мыши.

— Молчи, дура! — заметил муж. — Вот и видно, что ты ни бельмеса не смыслишь из того, что по латыни читает священник! Ведь за одну корову мы получим сотню, как говорит батюшка. Это евангельские слова!

Опять ехали-ехали и приехали к реке. Барыня и вздумала купаться, велела остановиться и начала раздеваться, да и полезла в воду. А лакей стоит да смотрит. — Если хочешь со мною купаться — раздевайся скорее!

Жил на свете король с тремя сыновьями, жил, горя не знал, но вот как-то заболел и стал слепнуть. И сказали доктора: одно лишь может излечить его — цветок страстоцвет. Да вот беда, неведомо, где тот цветок растет.

Вечером, как только я уйду, ты должен сесть на веранде и ждать. Тебя позовут. Но, чтобы не случилось, не отвечай и не двигайся. Ничего не говори и сиди, будто медитируешь. Если пошевелишься или издашь звук, то будешь разорван на части. Не бойся и даже не думай звать на помощь – ибо никакая помощь не сможет спасти тебя. Если ты поступишь точно, как я тебе сказал, опасность минует и тебе больше не придется ничего бояться.

Ульрих поцеловал руку матери и отца, вложил ногу в стремя и выехал из родительского двора. Въехав на пригорок, откуда видно было крыльцо замка и белый платок, которым махала графиня Матильда, он долго смотрел туда и рукою слал поцелуи, меж тем как золотистые волосы его раздувались от ветра. Так Ульрих уехал из родительского дома.

И моя жена вернулась из бани, и мы разложили скатерть и поели. И посидели, как обычно, некоторое время за беседой, а потом она потребовала питье, которое я пил перед сном, и протянула мне кубок, и я прикинулся, будто пью его, как всегда, но вылил питье за пазуху и в ту же минуту лег и стал храпеть, как будто я сплю. И вдруг моя жена говорит: "Спи всю ночь, не вставай совсем! Клянусь Аллахом, ты мне противен, и мне ненавистен твой вид, и душе моей наскучило общение с тобой, и я не...

Если бы ты пощадил меня, я бы пощадил тебя, но ты не хотел ничего, кроме моей смерти, и вот я тебя убью, заключив в этот кувшин, и брошу в море.